В то далёкое лето. Повести, рассказы - Левон Восканович Адян
— Что хочешь сказать, говори, у меня нет времени, — говорю я.
— У меня нет времени, — усмехается Марат. — Кто-то ждет тебя?
— Да.
— И кто же ждет, интересно?
Выйдя из-под моста, двое парней медленно приближаются к нам. В темноте трудно узнать, кто они. По моему телу проходит озноб.
— Значит, ты не один? — говорю я. — Честно говоря, я был о тебе другого мнения. Видимо, недостаточно знал тебя.
— А теперь?
— А теперь знаю, ты обыкновенная сволочь.
Эти двое доходят до нас, и я узнаю их: Один — Рубен, с нашего класса, другой — тракторист Грант, о котором говорят, что в армии был чемпионом по боксу. Он кидает двухпудовую гирю вверх, потом подставляет грудь, гиря бъется об нее, как мяч, и падает на землю. А он стоит и смеется.
В прошлом году, когда он вернулся из армии в темной матросской форме, в красивой морской фуражке, мы учились в девятом. Грант пришел в школу.
Была большая перемена, коридор разрывался от голосов и крика. Грант — здоровенный, высокого роста, все обернулись на него, он, как-то, растерялся, потом подошел к штанге с дисками, которая стояла в коридоре, под окном, взял и поднял. Тяжелая была штанга. Под тяжестью Грант попятился назад, ударился о стенку, а край штанги попал в окно, стекла в окне разбились со звоном и посыпались на пол.
— Это не штанга, — Грант бросил штангу на пол, ногой удерживая, чтобы не покатилась вперед. — Вот в армии была штанга…
Сразу появляется завуч школы ынкер Аракелян, рассерженный, пробирается вперед, но, увидев Гранта — сильного драчуна. испугавшись, говорит с неестественной улыбкой:
— Это ты разбил стекла, да?.. Ничего, пустяки. Как ты, Грант?..
И с этого дня авторитет Гранта поднялся в наших глазах Мы поняли одну простую истину о том, что не каждый человек может с ним сравниться.
Грант и Рубен останавливаются, приблизительно, в одном шаге от меня. Грант зажигает сигарету.
— Ну? — говорит он, небрежно пуская дым вверх.
— Послушай, очкарик, — воодушевленно, начинает Марат, — ты знаешь ведь, кто для меня Рузан?
— Нет, не знаю, — говорю я, проглотив оскорбление. — Но знаю, кто ты для нее. Разжалованный жених. Словом, ничтожество. Ты это хотел узнать?
Неожиданный удар Гранта меня удивляет. От такого амбала столь слабого удара я не ожидал. Я чуть дергаюсь и отпрыгиваю в сторону, чтобы избежать следующего удара. А Грант, видимо, и не думает бить меня второй раз. И удивительно, что я к нему не испытываю злобы. Все говорят, что он добрый, только немного наивный и доверчивый, даже младенец может его обмануть. Да, у меня на него, абсолютно, нет обиды. Марат позвал, он пришел. И кто знает, что он сказал ему обо мне. Я рассержен на Марата, только на него. И вдруг я чувствую, как от злости да отчаяния во мне мгновенно нарастает дикое бешенство.
От удара очки мои отлетели в сторону, хорошо, что упали в траву, Рубен ищет, находит и молча протягивает мне. Я, непроизвольно, пальцами нащупываю стекла, устойчивые стекла, не разбились. С трудом сдерживая себя, чтобы не напасть на Марата, я говорю:
— Я сказал и теперь повторяю, ты — ничтожество, Марат, ты — ничтожество, и больше ничего… Ты их привел сюда, чтоб их руками рассчитаться со мной. Против троих я, конечно, ничего не смогу сделать, хотя, буду драться до последнего дыхания. Но помни… — я глубоко вздохнул, — помни, в конце мы с тобой будем драться, только я и ты, здесь, перед их глазами. Понял, пресмыкающееся?. Иначе, я прямо сейчас оставлю вас здесь и уйду, никто не сможет меня удержать. А завтра я рассчитаюсь с тобой в школе, перед всем классом. Ну, согласен? Согласен или нет?
Честно говоря, я бы не сказал, что Марат один из трусливых, мне даже казалось, что после моих слов он бросится на меня, но нет… Он растерянно смотрит на своих единомышленников и не знает, что сказать… Может, совесть в нем проснулась?.. Или понял, что бессмысленно все это, потому что Рузан уже сказала ему свое решающее слово. Не знаю, чем бы закончилось это глупое молчание, если бы не было Гранта. Засунув руки в карманы, он медленно поворачивается в сторону Марата и говорит своим грохочущим голосом:
— Послушай… Выходит, из-за какой-то девушки мы пришли драться?..Ты… Марат, ты же говорил, что он тебе прохода не дает ни днем, ни ночью, что ругает тебя в школе? Это что, выходит, ты меня обманул?
— Он преследует мою невесту, — безнадежно защищается Марат, — поэтому она меня оставила…
— Ээ, а я тут при чем?.. Пусть невеста пришла бы жаловаться, ты что туда влез? — Грант начинает внезапно хохотать, потом, так же внезапно становится серьёзным. — Тьфу… А я думал… А он, оказывается… Пошли отсюда, Мгерик. Ты прости меня, я поверил, как дурак, встал, пришел… — и, обращаясь к Марату, добавляет: — Хотя с тобой мы и дальние родственники, но ты не человек. Разве мужчина может позволить себе из-за девушки поднимать руку на товарища?.. Стыдно тебе, и хорошо сделала эта девушка, что оставила тебя…
Мы направились к мосту. Мы с Грантом впереди, Рубен вслед за нами. Пройдя несколько шагов, я оборачиваюсь, смотрю назад. Марат так и стоит там, поодаль, прислонившись к иве. Сердце в груди у меня невольно сжимается. Мне кажется, что он плачет. И я думаю, наверное, плачет от стыда, или может, оттого, что навсегда потерял Рузан, которую, по всей вероятности, любит всем сердцем.
Солнце восходит. Его первые лучи падают на скалу Сарнатун, потом на многочисленные холмы, скользя через леса, поля, не спеша, доходит до деревни и прозрачным светом заливает ее от края до края.
Я сегодня чувствую себя очень хорошо. И это не ново, так уже несколько месяцев. Каждый день, как праздник. Что бы ни случилось, даже самое худшее в мире, все равно, никакая сила не сможет погасить во мне этот праздник. Ведь каждый день для меня радостен тем, что я снова должен встретить Рузан. Пусть слишком прогрессивные люди смеются надо мной, пусть говорят все, что захотят, к этому празднику привыкнуть невозможно, он всегда во мне, и всегда по-новому, не похожий на тот, что был вчера и будет завтра. Я точно знаю об этом.
Сегодня воскресенье, но для доярок, выходных не существует, сегодня с раннего утра мама ушла на ферму. Я быстро встаю с постели,
